Балетные спектакли Мариинского театра
1917—1967
1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22
...В 1955 году, спустя 15 лет, театр вторично обратился к балету «Тарас Бульба» В. Соловьева-Седого. На этот раз балетмейстером был приглашен Б. Фенстер, поставивший до этого несколько интересных спектаклей в Малом оперном театре. За время, прошедшее после первой постановки, композитор творчески возмужал. Новая партитура значительно отличалась от той, которая была предложена театру в 1940 году. С. Каплан внес коррективы в либретто. Таким образом родился новый спектакль, только какими-то деталями напоминающий первую версию.
Героико-патриотической эпопеей стала эта новая постановка, радующая цельностью режиссерско-балетмейстерского мышления Б. Фенстера. Время, когда можно было довольствоваться стилизацией народных танцев, миновало. Подлинное уважение к национальной культуре любого народа нашло свое выражение в балетах «Сердце гор», «Лауренсия», «Партизанские дни», «Тропою грома» и др. В «Тарасе Бульбе» Фенстер исходил не только из иконографических материалов, но, по-видимому, из живых наблюдений, зарисовок украинского быта, из «поправочного коэффициента» времени действии гоголевской повести.
Ему удалось соединить разные звенья этого монументального спектакля. Разгульные, бешеные, пламенные гопаки в сцене Запорожской Сечи, ювелирно-тонкие кружева пластики Панночки, трагическая неподвижность погруженного в думы и виденья Тараса, трепетный дуэт Оксаны и Остапа на фоне украинской, «куинджиевской» ночи, клятва Тараса и сыновей у степного кургана и десятки других сцен надолго овладели памятью зрителей.
В «Тарасе Бульбе» много танцев, выразительных, действенных, говорящих. И много пантомимы, волнующей своей поэтичностью. Мать у изголовья спящих сыновей перед их отъездом в Сечь, перед разлукой навек; мать, припавшая к стремени младшего — это пантомимы. Но какая сила образности заложена в них! Б. Фенстеру удалось разработать роли от основных (Тарас — М. Михайлов, Остап — А. Макаров, Андрей — К. Сергеев, Панночка — Н. Дудинская, Оксана — Г. Иванова) до второ- и третьестепенных: вестник Петр — И. Бельский, Мать — И. Утретская, Казак в Сечи — А. Лившиц.
«Тарас Бульба» принадлежит к числу народно-хореографпческих драм, жанру, имеющему большое патриотическое, воспитательное значение, не говоря уже о том, что в спектакле достойно воплощена героическая эпопея Гоголя без скидок на якобы неизбежное в балете опрощение идеи, фабулы, героев.
Вслед за «Тарасом Бульбой» на сцену вышли герои другой исторической эпопеи, события которой разыгрались в годы упадка патрицианского Рима, в годы восстания рабов и гладиаторов во главе со Спартаком.
До сих пор не умолкают споры, какая музыка лучше, какая партитура совершенней: «Гаянэ» или «Спартака»? Стоит ли спорить? Разве не ясно, что большой мастер, талантливый композитор Арам Хачатурян, которого Асафьев метко назвал «Рубенсом нашей музыки», создал прекрасные произведения, темпераментные, полнокровные, ослепительно яркие, соответствующие сюжету, исторической обстановке, национальным чертам своих героев.
Л. Якобсону никогда еще не приходилось решать задачу подобной сложности (замечу, что Якобсона, как показало дальнейшее течение его творческой биографии, всегда увлекали задачи — чем сложней, тем больше. Отсюда «Клоп», «Двенадцать» — «маяковский» и «блоковский» балеты). В работе над «Спартаком» полностью раскрылась одна из самых важных, самых индивидуальных черт Якобсона — метафоричность его мышления, близкая мышлению поэтическому.
Издавна известно, что балет не дружит с прозой. Его природе, условности пластического языка, подчиненного непреложным законам ритма, ближе специфика поэтической конструкции, расчленяющейся на строфы-куплеты, опирающейся на ритм, использующей рифму, явление, родственное гармонии в музыке.
Якобсон по манере хореографического мышления — поэт. Даже пантомимические сцены у него непохожи на прозу. Они скорее напоминают белый стих. Его несправедливо упрекали в том, что он иллюстрирует известный роман Джиованьоли. И превосходное либретто Н. Волкова он тоже не иллюстрирует, а переводит на язык пластики. Прежде всего он ищет и находит ведущую пластическую идею. Она значительно важней вопроса: будут ли героини танцевать на пальцах или на полной стопе? Его идея вытекает из анализа исторической действительности, но анализа, проделанного не «холодным рассудком», а мышлением хореографа. Он приходит к мысли о монументе в честь истинных творцов истории. Так возникают горельефные композиции. В них как бы застывает навечно Рим плебса, ремесленников, гладиаторов, рабов. По аналогии с поэтическими жанрами, это монументальная эпитафия памяти героев. Но есть другой, патрицианский Рим, охваченный стяжательством, грабежом порабощенных народов, изживающий себя в порочных радостях. Этот Рим озарен лучами заходящего солнца. Скоро он погрузится во тьму, небытие. Поэтому в якобсоновском спектакле так отчетливо противостоят два лагеря, олицетворяющие центральную идею. И только один персонаж, Гармодий, оказывается между молотом и наковальней и бесславно гибнет.
Когда говорим «балетмейстер», то подразумеваем человека, который не только сочиняет танцы, но и режиссирует балетный спектакль. У каждого балетмейстера свой «органический состав» хореографа и режиссера. В «Спартаке» Якобсон показал сплав этих элементов и поэтому грандиозная картина «Триумф Рима» и Танец египтянки, Танец афинского шута, завораживающее кружево Танца гадитанских дев и адажио Спартака и Фригии, трагическая финальная сцена, где Фригия на поле прошедшей битвы, среди мертвых ищет тело Спартака,— все это примеры выверенных пропорций хореографического решения пластики и режиссерского толкования образа и мизансцены.
Великолепна галерея героев «Спартака» во главе с А. Макаровым, казалось бы созданным для этой роли. А. Шелест — незабываемая Эгина, И. Зубковская — Фригия, С. Кузнецов — Гармодий, И. Бельский — афинский шут, Р. Гербек — полководец Красс, И. Лентовская — египтянка,— всех не перечесть,— создали поразительный ансамбль, от которого, как говорят, глаз не оторвать. Балет «Спартак» значительно поднял удельный вес репертуара театра. Он стал событием в истории советского балета.
Л. А. Энтелис. «Балетные спектакли за полвека», 1967 год